Ты – бедняк, если твоя собственность не работает на общество

— Армен Размикович, Госкомстат провёл опрос тысяч семей. Среди основных причин массового исхода из республики – материальные трудности, морально-психологическая обстановка – была названа и такая – «отсутствие перспектив развития». С вашей точки зрения, наша экономика и в самом деле в безвыходном тупике?

— Люди, по-моему, покидают страну потому, что в сложившейся экономической ситуации не могут понять, как они будут жить дальше, есть ли у них какой-либо шанс выжить, с пользой для страны, общества и самих себя использовать свой опыт жизни, свои знания и свои трудовые навыки.

Да, практика жизни в рамках независимой государственности не дала должного экономического эффекта, той отдачи, которую следовало ожидать при наличии такого огромного ресурсного потенциала (я имею в виду человеческие ресурсы). Абсолютно однозначно, что армяне чуть лучше других могут наладить настоящий бизнес, без особых трудностей освоить азы рыночной экономики. К сожалению, нашему государству не удалось найти механизм, который позволил бы позитивно использовать огромный человеческий потенциал.

— Позитивное использование этого потенциала могло бы произойти, если бы наши реформаторы не стали на путь азрушения другого, не менее важного потенциала – промышленного. Вы согласны?

— Нет. Той развитой промышленности, которая была у нас в советские времена, уже не существует. Но не существует и того ограниченного рынка, на который был ориентирован наш промышленный потенциал. Мог бы, скажем, завод им. Дзержинского или Чаренцаванский станкостроительный сегодня выйти со своей продукцией на мировой рынок? Думаю, тут не может быть положительного ответа. С нами произошло нечто поистине ужасное: была вроде бы промышленность, которая отгружала свою продукцию в десятки стран мира, и вдруг в одночасье её не стало.

То, что у нас сегодня есть, это не промышленный актив. Это, скорее, промышленный пассив. Активом он может стать, если на мировом рынке нам предоставят какие-то преференции...

— Кто должен предоставить эти льготы?

— Россия, как и прежде, еще долгое время будет нашим едва ли не единственным рынком, но... транспортировка любого товара из Армении до границы России обходится отечественному производителю нередко ровно во столько, во сколько обходится само производство этого товара. Кто в таких условиях, даже имея возможность что-либо производить, станет делать это? А Россия? Будет ли она покупать у нас столь дорогостоящую продукцию, если можно тот же самый товар, но по более низкой цене и лучшего качества, приобретать в близких ей странах Восточной Европы?

Часто можно услышать: не работают машиностроительные заводы, станкостроительные, а почему не работает такой гигант, как «Наирит», деятельность которого сразу могла бы ощутимо отразиться на экономике республики? Вопрос логичный, но и ответ на него не менее логичный. В своё время мы рассчитали: если «Наирит» будет производить каучук на базе газовой технологии, то, чтобы оставаться в пределах экономической эффективности, он должен приобретать газ по цене не выше 30 долларов за 1000 куб. м., т. е. по цене внутреннего производственного рынка России. На сегодняшний день даже в России идёт полемика о том, стоит ли российским промышленным предприятиям продавать газ по столь низкой цене, когда на внешнем рынке его можно сбыть в 4 раза дороже – по 120 долларов? Тем не менее, я думаю, что Россия может предоставить двум нашим предприятиям – «Наириту» и Ванадзорскому химическому комплексу – газ по удобной для нас цене, поскольку оба эти предприятия сориентированы на российский рынок и выпускают продукцию, в которой есть потребность. Во всяком случае, экономическая целесообразность вовлечения двух армянских предприятий в систему межгосударственной производственной кооперации налицо.

— Поговорим о заводе «Армэлектромаш». Благодаря коллективу и руководству предприятия ему удалось избежать участи быть разворованным, разграбленным, раскулаченным. Этот завод когда-нибудь будет работать?

— Таким, каким мы его знали, этот завод никогда не будет. Если исключить Россию, у него крайне узкий рынок. Он будет работать до тех пор, пока в России будет существовать спрос на его продукцию. Как только этот спрос исчезнет, что не исключено, трудно сказать, какая судьба ждет «Армэлектромаш». Я хочу быть понятым: не надо реанимацию того или иного предприятия рассматривать как панацею от всех бед. Если иной раз и приходится идти на это, то эту самую реанимацию следует воспринимать только лишь как возможность дать передышку экономике, предприятию, передышку, необходимую для изыскания инвестиций, освоения новейшей технологии и производства конкурентоспособной продукции.

— Вы, возможно говорите правильные вещи, а я, слушая вас, всё время думаю о том, что почти 80 процентов населения не имеет работы. На внедрение новейших технологий, помимо денег, которых нет, потребуются еще годы и годы. При наших темпах трудоустройства нужно не менее 200-300 лет, чтобы ликвидировать безработицу...

— Путем возрождения старых производств нам никогда не удастся решить эту труднейшую социальную проблему. Она может быть решена только и исключительно в рамках новой экономики, базирующейся на новых стратегиях, новых приоритетах, новых тенденциях. К сожалению, её создание тормозится по разным причинам...

— На почти миллиард долларов кредита от разных международных банков, будь он целесообразно использован, можно было хоть какую-то часть экономики поднять с колен...

— У этой проблемы два аспекта. Первый. Миллиард, о котором вы говорите, и это надо понять, был выделен нам только для того, чтобы мы перестроили всю систему общественных отношений. Перестраивать пришлось практически всё. Надо было создать новое общество, новое государство, нового человека. Рыночную экономику нельзя развивать в стране, где не существует отношений собственности, где не развит институт частной собственности, где она, эта собственность, не охраняется и не защищается государством. Этот институциональный переход от старого общества к новому, уверяю вас, очень дорого стоит, значительно дороже этого миллиарда. Но это один аспект. Есть, разумеется, и второй. И тут не обойтись без вопроса: а можно ли было этот миллиард использовать эффективнее? Ответ однозначный: да, можно. Хотя бы потому, что любое правительство обязано работать эффективнее, чем предыдущее, учитывая опыт и ошибки предшественника.

— Если промышленные предприятия не имеет смысла восстанавливать, какую цель преследовали власти, отдавая их в частные руки? Ведь не могла же стоять задача криминального свойства – обеспечить родственникам, близким и дружкам состояния на расхищении народного добра? Задача, очевидно, стояла другая – создать реальные рабочие места. Интересно знать, как вы оцениваете приватизацию и её результаты?

— В СНГ, по всей вероятности, нет страны, народ которой был бы доволен итогами приватизации. Повсюду, даже в России, они мизерны, если не сказать, плачевны. Какая задача должна была быть решена в результате приватизации? Создание института частного собственника. Эта задача решена, но не удалось создать систему отношений частной собственности. Мы создали субстанцию частного собственника, но не сумели создать систему, регулирующую отношения частной собственности. Не только сама собственность может быть объектом оборота на внутреннем рынке, но и право владения этой собственностью. В практике у нас этого нет. Отсутствие общественных отношений частной собственности и есть наша главная потеря. А теперь давайте посмотрим на массив приватизированных предприятий и на массив государственных. Как это ни странно, получается такая картина: приватизированная собственность сегодня более эффективна, чем государственная. Это потому, что государство – самый плохой хозяйственник. Уверяю, наше положение было бы отнюдь не лучше, если бы правительство все сотни заводов сохранило за собой.

— Армен Размикович, я просто вынужден привести слова, сказанные некогда вами с трибуны парламента: «Почему вы не пытаетесь проверить весь процесс приватизации, те сделки, по итогам которых в том числе и сегодняшние ораторы стали владельцами колоссальных состояний? Проверьте сделки по приватизации тех более чем 5 тысяч объектов, по результатам которых в госбюджет не поступило ни одной лумы».

— Это было сказано в пылу полемики. Сказано в ответ на то, в чем хотели обвинить правительство и меня, не имея на то никаких оснований.

— Но сказали вы то, что думает народ.

— Владимир Путин недавно сказал, что Россия – богатая страна бедных людей. Применительно к Армении можно сказать, что Армения – бедная страна бедных людей. Да, у нас есть люди, сколотившие огромные состояния. Может, это парадоксально, но, на мой взгляд, люди эти – те же бедняки, потому что всё их богатство – мертвая недвижимость. Ты можешь быть миллионером, но по существу, ты – бедняк, если собственность твоя работает только на тебя. Я не видел бы проблемы в том, что у нас есть богачи, – дай Бог, чтобы с каждым днем их становилось больше. Беда наша в том, что собственность, оказавшаяся в руках частника, не работает на общество, на государство. Это – оценка приватизации, а не то, что я сказал в парламенте.

— Три года назад в республике выращивалось около 200 тонн табака. В этом году будет 6-8 тысяч тонн, а в следующем – 10 тысяч. 10 тысяч – это работа для 30 тысяч человек. И всё это связано с именем президента фирмы «Гранд Тобако» Гранта Варданяна...

— Гранту Варданяну, благодаря его исключительным менеджерским качествам, большой работоспособности, удалось свою, находившуюся в статическом состоянии, собственность превратить в динамичный комплекс, работающий на страну и народ. Он ничего, однако, не реанимировал. Он создал новое производство, новую продукцию, конкурентоспособную, а потому и завоевал рынок.

— Говорят, народ ненавидит богачей. Но, скажем, тот же Варданян вряд ли у кого вызывает озлобление, потому что миллионы свои зарабатывает трудом. А как вы относитесь к миллионерам, выросшим на дрожжах коррупции?

— С коррупцией, несомненно, надо бороться. Но, мне кажется, наш главный враг – не столько коррупция, сколько клановая экономика. Коррупция – лишь небольшой её фрагмент. Как бороться с клановой экономикой? По-моему, должен быть такой путь: для всех, кто занят в бизнесе, от сферы услуг до сферы производства, должны быть одни правила игры. Эти правила должно создать правительство, и оно же должно следить, чтобы они строжайшим образом соблюдались всеми. Все должно зависеть от закона, от порядка, над которыми есть система общественного контроля. Скажу яснее: сколь долго чиновник будет иметь право вмешиваться в экономику, столь долго и будет существовать клановая экономика.